Писала я тут сказку на один интернет-конкурс. Заняла ни то 2, ни то 3 место, точно не помню. Получила кулончик-бутылочку. Если учесть, что победитель получил пошлейшую фентезюшку с автографом ее автора, то и побеждать там не стоило)) Правда, скажу честно, победившая сказка была весьма достойной, я сама за нее голосовала.

Короче сказка!

Каркаданн

За все лето ни одной капли дождя не упало на желтую землю Исфахана. Заянде обмелела – одни лягушки могли напиться ее водой. Все посевы погибли, деревья и цветы садах завяли, дороги потрескались, словно старые горшки.  Жаркий воздух, расплавленным свинцом тек по улицам, иссушая все на своем пути…

Немногие жители, что еще могли встать с постелей, будто сумеречные тени сгущались у пересохших колодцев, надеясь вычерпать со дна последние капли мутной жижи, прежде звавшейся водой. Днями и ночами имамы в мечетях читали молитвы, и правоверные покорно вторили им, с трудом размыкая губы, спаянные запекшейся кровью. Но Аллах был глух и не слышал молитв. Он проклял город, и никто не знал за что.

Эмир Исфахана уже давно открыл запретные хранилища воды, и свои сады с бассейнами, в которых из последних сил боролись за жизнь золотые карпы и нежно-голубые кувшинки. Это были последние капли влаги в городе. И они не могли напоить всех жаждущих, как бы ни хотелось эмиру. Уже во все концы благословенной земли были разосланы гонцы с мольбами о помощи. Но пути в пустыни не верны, а соседи злопамятны и обидчивы, вернутся ли посланцы с добрыми вестями?

Отчаявшись, эмир велел прийти во дворец всем имамам и кадиям, всем магам и дервишам, всем астрологам и гадателям, всем лекарям и философам, чтобы вместе найти спасение из Ада, разверзшегося под Исфаханом.

Долго сидел в диване повелитель, но к нему никто не пришел. Не нашлось в городе людей, что могли вернуть воду в некогда полноводную Заянде. Полились слезы из глаз несчастного эмира, и слезы эти испарялись в раскаленном воздухе, не долетая до мраморного пола.

– О, господин мой! – повелитель убрал руки от лица и увидел перед собой голубоглазого мага, горбатого и хромого. Маг с трудом согнулся перед повелителем в поклоне, едва не упустив из рук посох, на который опирался. – Я знаю, как помочь Исфахану. Только найдется ли в городе отважный, чтобы исполнить предначертанное?

– Говори, маг. Я озолочу тебя, я сделаю тебя своим визирем, я дам тебе в жены лучшую свою наложницу! – воскликнул эмир, протягивая руки к горбуну, чтобы обнять его.

– Не нужны мне твои дары, повелитель. Просто выслушай меня, – отстранился маг, и его белесые глаза заволокло пеленой воспоминания. – Я очень стар, и помню, как строился Исфахан. Бурные воды Заянде, несущиеся с гор, раз за разом сметали дома, возведенные на ее берегах. После каждой весны исфаханцы оставались без крова, и никто не мог укротить гордую реку. Никто, кроме каркаданна…

Он явился в город на рассвете: дым струился из его ноздрей, а огненная грива повелителя пустыни испепеляла все, чего касалась. В ужасе разбежались жители и заперлись в своих хрупких домах. Взревел тогда каркаданн и потребовал к себе эмира Исфаханского. Не испугался твой прадед зверя и явился к нему в блистающих на солнце доспехах. И сказал он: «Аллах Акабар!», и направил свое копье прямо в сердце повелителя пустыни. Но объявил каркаданн, что пришел с миром, пришел помочь людям. Оказалось, что знает зверь, как заколдовать Заянде. И только одно попросил взамен – деву, прекрасную, как луна в четырнадцатую ночь.

Долго совещались исфаханцы с эмиром. Многие считали гордыней усмирение Заянде, многие боялись гнева Аллаха за погубленную жизнь, да только решила шура, что для всех будет лучше отдать девушку каркаданну. И отдали.

Мою дочь. Красавицу Гаяне. Не нашли другой такой во всем Исфахане.

Увидел повелитель пустыни свой залог и довольно забил копытом о желтую исфаханскую землю. Взвалил он Гаяне на свою спину, подбежал к реке полоснул ее рогом-полумесяцем и исчез. С тех пор стала тихой Заянде, и ничего я не слышал о своей дочери и о каркаданне. Лишь перед засухой приснилась мне Гаяне, прозрачная, как гурия в вашем райском саду. Поцеловала она меня в лоб и помахала рукой, будто прощаясь…

Она умерла, эмир. Умер и договор с каркаданном. Найди для него замену, повелитель. Горюет каркаданн, и жаром своего горя испепеляет твою землю  – удрученно покачал головой голубоглазый маг и ушел прочь, оставив эмира наедине с тяжелыми мыслями.

***

Лишь одну луноподобную деву в Исфахане знал эмир. Пятнадцать лет исполнилось ясноокой Нилюфер, стройной и совершенной, с дивной родинкой на розовой щеке. Больше всех на свете любил повелитель свою дочку – последний подарок умершей в родах любимой жены. Разве мог он бросить ее в пасть чудовищу?

Много ночей не спал эмир, неприкаянным духом скользил он по покоям дворца, каждый раз останавливаясь у комнаты дочери. Ночь за ночью он замирал на пороге, не решаясь распахнуть дверь, пока дверь не открылась сама, и пред повелителем не предстала Нилюфер, укутанная волнами нежно-голубого шелка.

– О, отец мой! Ты давно тревожишь мой сон, поведай свою печаль!

Обнял эмир прекрасную Нилюфер и рассказал ей все про каркаданна, про голубоглазого мага, про Гаяне и непокорную реку, но утаил, что некому кроме нее идти к повелителю пустыни. Выслушала девушка своего опечаленного отца, напоила его розовой водой, накормила сахарным лукумом, достала из сундука лютню и ударила по струнам.

Журчащим ручейком струился чарующий голос Нилюфер: чудились эмиру дивные сады и горные вершины, юные наложницы и красавцы-купцы, птица Рух и злые ифриты… Так заснул эмир в покоях своей дочери.

***

Горячий песок обжигал ноги Нилюфер, непривычные к ходьбе, злой ветер иссушал прекрасное лицо, слезы текли из насурьмленных глаз, но не сбивалась с пути дочь эмира. Не знала она, где искать в пустыне каркаданна: за каким барханом скрывается повелитель пустныни? У кого спросить дорогу к нему? Разве только у песчинок и гневного неба, глыбой нависшего над Нилюфер. Даже скорпионы попрятались в норах, а верблюдов давно переловили исфаханцы – убили и выпили влагу из их горбов, будто безумные.

Запнулась о камешек Нилюфер и упала в песок. Устала дочь эмира, кончилась вода, что она взяла с собой, и не было сил подняться… Помутился разум девушки, показались ей в мареве голодные дети, похожие на скелеты, потянули к ней руки-плети их матери, забрызгал кровавой слюной старик, надкусивший губу в надежде напиться… Одна у всех была надежда на спасение – Нилюфер.

Сжала зубы дочь эмира, мотнула головой, отгоняя призраков, и поползла по барханам. Жгучий вихрь развевал красный свадебные наряд Нилюфер, расшитый золотом, и казалось, будто сама земля уже горит, не выдержав засухи.

– Кто ты? – обдало жаром девушку.

– Я Нилюфер Ифаханская! – гордо воскликнула она в песок.

– Иди прочь! Я ищу Гаяне!

– Аллах забрал ее у тебя! Но Он добр и всемилостив, Он велел мне прийти к тебе, Повелитель пустыни, и стать твоей женой, – собрала последние силы Нилюфер и поднялась в полный рост. Не узнала она могучего каркаданна, про которого рассказывали в отцовском гареме. Тусклым показался ей Повелитель пустыни: спутанная грива едва искрилась, рог-полумесяц запылился, ребра выпирали сквозь натянутую кожу… Пожалела каркаданна дочь эмира и коснулась губами его горячей щеки, и прошептала в его круглое львиное ухо:

– Ты украл мое сердце, каркаданн! Будь же мне мужем, иначе я умру от тоски!

***

Проснулся эмир от громкого пения птиц в саду. Удивился повелитель Исфахана, распахнул ставни во двор и увидел цветущие деревья и до краев полный бассейн: в нем резвились золотые карпы, пытаясь перепрыгнуть огромную небесно-голубую кувшинку, распустившуюся на водной глади.

– Долго же ты спал, господин! Уже три дня цветет Исфахан и бурлит полноводная Заянде. Полюбилась твоя дочь каркаданну, – усмехнулся голубоглазый маг.