У нас тут на МП столько начинающих и не очень писателей, что устанешь пальцы загибать считая)

Я все в том же ряду, ну, вы в курсе. И давненько я на ваш суд ничегоне предлагала. А ту предложу, и с умыслом. Очень интересно ваше мнение, поскольку текст выложила в другом месте и получила совсем не ту реакцию, что ожидала. Теперь думаю, у кого проблемы...

Сразо оговорюсь, что эта миниатюрка написана в соревновательном режиме, и я не считаю ее особо выдающимся своим творением, но все же....

Холодное северное море было неспокойно. Его стальная гладь то и дело вспенивалась грязно-белыми бурунами, несущими к берегу высохшие водоросли, пустые ракушки и осколки погибших кораблей. Волны раз за разом обрушивались на безлюдный пляж, заглатывая его большими кусками, словно лохнесское чудовище – свою добычу. Ветер крепчал…

— На остров Р. Надвигается циклон. Рекомендуем не выходить на улицу без надобности. Советуем сторониться автобусных остановок и рекламных щитов. И никаких морских прогулок! Это опасно!, — прохрипел старенький радиоприемник.

Маргрете  улыбнулась, поправив на плечах теплую шаль, — на всем острове едва ли нашелся  хотя бы один рекламный щит, а автобусов тут и вовсе никогда не было.  Все как указано в буклете: «Уединение, тишина и покой. Панорамные окна с видом на залив!». Уединение, тишина и покой – вот в чем больше всего нуждалась Маргрете. Она хотела  подлечить нервы и прийти в себя после тяжелого развода.

Вспомнив о панорамных окнах, Маргрете отложила в сторону журнал, который читала, и подошла к стеклянной стене своего съемного домика. Суровый северный пейзаж, достойный кисти импрессиониста, привел ее в тихий восторг.  Маргете прикрыла глаза и представила, как на берег выплывает древняя ладья, и с нее в песок спрыгивают грозные викинги, потряхивающие боевыми топорами и рыжими косами… Богатое воображение Маргрете уносило ее прочь от этого бренного мира с его дурацкими проблемами, вроде ипотеки, взятой на пару с бывшим уже мужем.

Снова открыв глаза, Маргрете чуть не вскрикнула – она увидела его. Не викинга, конечно, а просто мужчину. Она даже моргнула пару раз, чтобы убедиться – незнакомец ей не мерещится. Мужчина в темной парке стоял по щиколотку в прибое, безропотно принимая и бушующий ветер, и соленые брызги, что должны были лететь ему в лицо.

Движимая разгоревшимся любопытством, Маргрете схватила пальто, брошенное на диванчик, и выскочила на улицу.  

Там было еще хуже, чем казалось из окна. С трудом вытаскивая ноги из зыбучего песка, и заслоняясь капюшоном от порывов ветра, Маргрете подбежала к незнакомцу, чтобы спросить:

— Герр, простите! С вами все в порядке?

Мужчина повернул к ней голову так, как будто бы принял ее обращение за шуршание песчинок, перемываемых неспокойным северным морем:

— Извините, я не думал, что в доме кто-то есть… В такое время он обычно пустует.

— Вы?.. – не знала, как продолжить разговор Маргрете. Незнакомец ей понравился, хоть она и боялась признаться себе в этом. Черные волосы с проседью, серые почти бесцветные глаза, выразительные скулы – мужчина в черной парке был удивительно хорош собой, и казался разведенной Маргрете, если не героем-викингом, то уж точно героем романа, ее романа.

— Йенс Нильсен, брат владелицы этого коттеджа. Собственно, его совладелец, — мужчина в темной парке протянул руку для рукопожатия.

С трудом сдерживая трепет перед красавцем, Маргрете смогла пожать лишь кончики его пальцев, отметив про себя хороший маникюр герра Йенса.

— Как неудобно,  я занимаю ваш дом, но фрекен Нильсен ничего не сказала мне про вас… Верно забыла.

— Ничего страшного, фрекен…

— Маргрете, просто Маргрете. Прошу вас, — мягко улыбнулась бывшая фру Хансен, сдувая прядку с лица. – Может, зайдете? Я угощу вас горячим шоколадом с корицей и анисом. Хотите? Здесь все же холодно, — она зябко передернула плечами и засунула руки в рукава.

— Не откажусь.

***

Маргрете с трудом помнила, как они с Йенсом оказались в одной постели под косыми скатами мансарды.

Сначала был шоколад и разговоры о Гамсуне, потом герр Нильсен нашел в баре бутылку старого доброго аквавита и заявил, что терпеть не может Аббу и всех этих не в меру заносчивых шведов. Магрете рассмеялась: она была на половину шведкой, ее отец держал книжную лавочку в Мальме, когда еще не было никаких мостов через проливы. Йенс смутился и стал очень мило извиняться. Бывшей фру Хансен он напомнил нашкодившего пса, чувствующего за собой вину, и она в качестве примирения чмокнула его в щеку.

А дальше… Дальше красивые длинные пальцы Йенса с идеальным маникюром скользнули под свитер с оленями. Маргрете останавливать его не стала и Герр Нильсен отнес ее на руках наверх. Он бережно положил на кровать, стянул свитер с оленями к черту, и страстно поцеловал трепещущую Маргрете в выпирающую ключицу. Она лишь слабо простонала в ответ, давая позволение делать с собой все, что герру Нильсену будет угодно.

О, герру Нильсену было угодно немногое. Маргрете даже не успела вскрикнуть, так быстро холодный металл вспорол ей живот. Привычными, отточенными движениями Йенс вырезал скальпелем печень и почки бывшей фру Хансен, аккуратно вытащил ее кишечник, селезёнку, желудок, поджелудочную железу… Каждый орган он рассмотрел на свет и остался доволен увиденным:

— Да, Маргрете! Вы прекрасны. Здоровый образ жизни творит чудеса. Идеальные органы!

Герр Нильсен, проявив дизайнерский вкус, создал на белых простынях изящную инсталляцию: «Маргрете и истинная красота». Цокнув языком в знак особого одобрения самого себя, Йенс достал из комода фотоаппарат и устроил своему произведению фотосессию. Он даже выключил лампу, потому что в неровном штормовом свете Маргрете и ее внутренности смотрелись особенно эстетично…

***

Суровое северное море успокоилось. Теперь оно умиротворенно лизало скалистый берег самой укромной бухты острова Р. Волны мягко ласкали обнаженное тело бывшей фру Хансен, с удовольствием заполняя ее пустой живот планктоном и другой морской живностью, которая была рада полакомиться уже хорошо знакомым подарком герра Нильсена…